Лекция «ИСКУССТВО КАК СОБЫТИЕ: АРТ-ЖУРНАЛИСТИКА В ПОТОКЕ ИНФОРМАЦИИ»

Лекция «ИСКУССТВО КАК СОБЫТИЕ: АРТ-ЖУРНАЛИСТИКА В ПОТОКЕ ИНФОРМАЦИИ»

Лекция "Искусство как событие", состоявшаяся в Музее современного искусства PERMM, была посвящена актуальной теме – кризису печатной прессы и влиянию Интернета во всем мире. Волна увольнений, прокатившаяся с кризисом, заставляет по-новому осмыслить место арт-журналистики в мире современных информационных технологий. Какие выходы могут быть из создавшейся ситуации?

Интервью с Валентином Дьяконовым "Последний признак развитой цивилизации"

"Арт-критик – последний признак развитой цивилизации. Она начинается с домов, продолжается освещением улиц, потом идут автозаправки, супермаркеты, затем театры и музеи. Ну и в самом конце образуется арт-критик", – именно так разъясняет суть этой нынче модной, но малопонятной профессии Питер Шельдаль (журнал "New Yorker"). Из публичной лекции его российского коллеги, арт-критика нового поколения Валентина Дьяконова, главный вывод был куда более пессимистичный: в современной художественной критике очень много компромиссов. Как решать связанные с ними этические проблемы, лауреат премии "Пропилеи" в номинации "Критика" и кандидат культурологических наук, рассказал на очередной лекции "Пермского открытого университета" в музее современного искусства PERMM.

Арт-критика как профессия проделала долгий путь от ее первого представителя – философа Дидро – до Джерри Зальца, пожалуй, самого известного арт-критика дня сегодняшнего, и в разное время демонстрировала разные модели профессионального поведения.

Модель, сформированная Дени Дидро, условно назовем «Арт-критик как агент Просвещения».

Создавая свои «Салоны», Дидро хотел, чтобы искусство смягчало нравы, цивилизовало общество. То есть выполняло функцию своеобразного «воспитателя чувств». Для этого он выбирал предельно эмоционально иллюстрации. Самым любимым его живописцем был Жан-Батист Грез, автор, например, работы «Девушка, плачущая над мертвой птичкой» — очень понятной аллегории утраты иллюзий, невинности.
Для Дидро и его соратников Грез был главным творцом эпохи. Сегодня этот художник стоит далеко не в первом эшелоне. Таким образом, перед любым арт-критиком, придерживающемся этой модели, возникает закономерный вопрос – насколько «вечно» то искусство, которое ты поддерживаешь? Что с ним будет через сто лет, кто его будет помнить? Возможно, вне системы твоих философско-этических предположений оно не будет восприниматься?

Другая модель – арт-критик как идеолог и куратор.
Самый яркий пример такой модели – невероятно авторитетный Клемент Гринберг, «делатель королей», вдохновитель и идеолог (как его иногда называли в статьях – «апостол») группы художников, известных ныне как абстрактные экспрессионисты. «Назначив» Джексона Поллока и Кеннета Ноланда единственными законными наследниками импрессионистов, он не изменил своей позиции до конца.
В России такого рода арт-критиком в 70-ые годы стал Борис Гройс, автор термина «московский романтический концептуализм». В своей одноимённой статье-манифесте он утверждал несомненную прогрессивность именно этого художественного движения и группы художников. В этом симбиозе арт-критика и художников Гройс выступал не просто как куратор, но как философ и идеолог. В этом смысле он был для группы гораздо важнее, чем любой из ее «рядовых» членов. Ведь он доносил до публики смысл их искусства.

Следующая модель – когда арт-критик становится агентом художника.
«Подвох» такой модели очевиден, но все же обратимся к примеру: Рене Рикар не просто открыл талант художника Жан-Мишеля Баскиа, а фактически подтолкнул к творчеству. Но за год Баскиа стал так знаменит, что арт-журналистика ему стала не нужна.

Арт-критик сегодня волен сам выбирать: быть ему философом, доказывать что-то обществу с помощью искусства, выбрать одного художника, стать идеологом течения или куратором выставки.
По настоятельному убеждению Роберты Смит («New York Times»), сформировавший свой «кодекс критика», арт-критику нельзя покупать искусство и писать о друзьях. Не покупать искусство, конечно просто: все равно у арт-критика чаще всего нет на него денег. А вот «не писать о друзьях» – намного сложнее. В российских условиях следовать этой части ее высказывания практически не получается. Потому что когда ты работаешь в какой-то узкой области, то со временем естественным образом «обрастаешь» связями, как приятными, так и неприятными. Здесь единственный рецепт – быть максимально корректным. Правило, которое нельзя нарушать – если пишешь об искусстве, никогда не переходи на личности.

К тому же в отличие от галериста, художника, или владельца издания, арт-критик – наемный работник; своего бизнеса у него нет и быть не может. Ему заказывает не только статьи издатель или редактор, но и привлекает галерист для написания пресс-релизов, вводных для каталогов. Тут возникает еще один этический конфликт: даже если потом ты не будешь писать об этой выставке в свое издание, то все равно ты уже дал выставке свое имя.

Как мы увидели, арт-критик – это зависимая профессия. Вот поэтому арт-критик часто становится куратором выставок. И как ни странно, это меняет его статус. Например, я сделал одну маленькую выставку в небольшом московском музее, поэтому часто меня представляют на всевозможных мероприятиях не только как журналиста, но и как куратора – сразу удивительным образом появляется заинтересованность в моей персоне у художников!

Главный секрет арт-критики: чтобы писать об искусстве, можно не быть профессиональным искусствоведом. Особенно если пишешь про искусство XX века: в России практически не существует хорошего образования в этой области. Любое гуманитарное образование построено на накоплении опыта – в отличие от естественно-научного, которое построено на эксперименте и доказательствах. Поэтому самое важное для арт-критика – насмотренность и начитанность.
Однако, все же в отличие о США и других стран в России много арт-критиков с академическим образованием и степенью, как минимум, кандидата наук. Потому что там есть реальный выбор между академической и журналистской карьерой, а у их российских коллег такого выбора, чаще всего, нет. Потому что у нас сегодня академическая наука не в состоянии предоставить столько же возможностей, как и арт-критика, которая предлагает получать необходимый опыт путем всевозможных поездок, командировок.

Гораздо легче написать про плохую выставку одного автора, чем про хорошую коллективную. Групповых выставок в России делать не умеют почти везде. Вам очень повезло, потому что Пермский музей современного искусства в этом смысле очень непоказателен: групповые выставки здесь проходят на высоком уровне, например, «Якщо» – я на нее специально приезжал. Она собрала разные отзывы, но, скорее всего, люди просто чего-то другого ожидали и не смогли ожидаемое соотнести с увиденным. Это была абсолютно полная панорама современного украинского искусства.

Главная проблема любого типа арт-критического письма заключается в специфичности восприятия искусства. Во-первых, многие думают, что могут отличить хорошее от плохого, художника от «не художника», искусства от «не искусства». При этом они уверены, что все вокруг разделяют их позицию. В итоге текст о любой картине современного искусства, которую мы видим на стене галереи, превращается в исследования чего-либо. А эмоциональное восприятие часто остается в стороне.
Во-вторых, искусство всегда эксклюзивно. Чаще всего мы видим единственное в своем роде произведение, а не одну из копий (как это происходит в кино или музыке). Кстати, именно по этой причине кино- и музыкальные критики гораздо популярнее, ведь читателям понятно, о чем они пишут. А до произведения, описываемого арт-критиком, еще надо дойти. И тут арт-критик выступает в роли проводника в мир искусства, который мотивирует аудиторию обратить внимание на выставку или художественное течение.

В зарубежных изданиях литературность текста не ценится вообще. Уже упомянутая Роберта Смит пишет канцеляризмами. Но цель ее логических рассуждений, в конце, концов всегда подводит читателя к определенному выводу. Тогда на следующий день галерею, о которой она написала, ждет успех и сотни зрителей.
«Там» право на собственный стиль нужно заработать, поэтому самый популярный жанр современной арт-критики – репортаж. В России ситуация долгая время была диаметрально противоположной. Ее породил в свое время ценящий стиль «Коммерсант», который долгое время был «законодателем мод», но сейчас и у нас ситуация меняется. Сегодня можно говорить об общем кризисе печатной прессы во всем мире, которая вынуждена принимать новые правила игры, навязанные Интернетом. В сегодняшнем мире информации стало слишком много – в сети есть буквально все. И – вот парадокс – чтобы в этом огромном информационном потоке стать заметным, требуется писать как можно проще, забыв про «чувство собственного стиля».
Заметьте, сегодня на первый план вышли два типа публикаций: новости и сплетни. И то, и другое всегда преподносится максимально «обезличено». Для издания гораздо важнее первым сообщить какую-нибудь важную новость, чем поместить хорошую рецензию, репортаж или аналитический текст.
Ориентация на скорость в новостных лентах порождает две тенденции: уменьшение удельного веса серьезной журналистики во всех жанрах и феномен «профессионального очевидца», – т.е. блогера, который ведет свой блог, не оглядываясь на формат издания. Это свобода, и в первую очередь не этическая, а стилистическая. Эти глубоко погруженные в свою тему или очень остроумные люди, всегда в свой текст включают анекдот или другой «неформат», который невозможно представить на страницах ни одного издания. Картинка – ассоциация к этой картинке – предыстория – ассоциация к этой предыстории и т.п. Этот главенствующий в блогах тип письма довольно ощутимо (особенно на Западе) начинает теснить все остальные способы преподнесения информации, включая и новостные. Следующая особенность интернет-журналистики в том, что поскольку мы получаем информацию в реальном времени, на первый план выходят вещи, структурирующие жизнь – всевозможные списки и рейтинги.

Еще одна тема, пришедшая с интернетом – «смерть» актуальности. Понятия «актуального» больше не существует, его эпоха закончилась. Нет ничего в искусстве, что можно было бы назвать актуальным, потому что актуальным может стать что угодно. С тем огромным потоком информации, который существует сейчас, добыть сведения о чем угодно, сделав предмет своего интереса актуальным. Из этого следует еще один вывод – для всего можно найти свою аудиторию.

Кроме того, Дьяконов назвал Пермскую галерею лучшей среди «нестоличных» музеев и обозначил главную проблему всех классических музеев страны: «Это доставшаяся от советских времен инерция противостояния публики и хранителей, которые убеждены, например, что выставку икон никак не надо объяснять – и так все понятно. Это ужасное заблуждение. Никто же ничего не понимает! Поэтому главный смысл музеев должен быть не только в том, чтобы хранить, но и показывать, объяснять, доносить до публики».
Кроме «вечных тем», на лекции успели поговорить и об актуальном – как раз накануне арт-группе «Война» присудили премию «Инновация». «Уличное искусство никак нельзя сравнивать с тем, что выставляется в музеях и галереях. У искусства «Войны» нет критериев качества, потому что там нет качества. И в этом-то и состоит его несомненная сила».
Мы пообщались с арт-критиком после встречи, чтобы узнать, а есть ли в Перми пресловутая художественная критика.
– Можно ли путем публичных лекций воспитать аудиторию?
– Рано говорить о результатах, так как публичные лекции пока находятся в стадии становления. Но я уверен, что воспитать возможно – в любой области знаний. Особенно тех знаний, которые нельзя получить где-то еще, по тем направлениям, которые не преподаются в университетах. Чаще всего публичные лекции строятся на том, что их читают специалисты, которые не преподают в классических образовательных учреждениях. В этом смысле широкая аудитория формируется достаточно эффективно, просто потому что с ней говорит очень увлеченный человек, обладающий многими практическими знаниями. То что я говорил о феномене блогеров, применимо и к публичным лекциям, которые позволяют в свободной форме излагать свои мысли и идеи. Именно потому, что это свободная история, она так привлекательна: многие мои знакомые эксперты с удовольствием читают открытые лекции, но отказываются от работы в каких-либо университетах.
– Возможно ли существование арт-журналистики и вообще культурной журналистики вне Москвы, у нас, например, много возгласов о том, что она «ненастоящая и неправильная»?
– Конечно, это же чисто количественная вещь: если есть о чем писать и где печататься, то можно говорить об арт-критике. А чисто наша русская «фишка» утверждать, что «у нас ничего не существует», меня жутко бесит. Конечно, соглашусь – люди могли бы делать более качественные тексты; картин можно было бы продать побольше и т.д. Но раз пишут – значит, есть арт-критика, картины продаются – значит, есть арт-рынок. Всегда хочется большего. С другой стороны надо понимать, что просто так, с нуля идеальную арт-журналистику не создать. Все развивается постепенно, и для этого развития нужен опыт. Его можно набираться любыми способами: ездить, смотреть, читать книги, интернет, анализировать увиденное и услышанное. Современный мир предлагает очень много способов получения опыта, имелось бы желание.